LEXX forum

Как могли мы прежде жить в покое,
И не ждать ни радостей, ни бед,
Не мечтать об огнезарном бое,
О рокочущей трубе побед.

Н. Гумилев

Ральф Эмерсон "Брама".

Убил ли черный убийца
И мертв ли убитый мертвец,
Никто из них точно не скажет,
Где жизнь, а где смерти конец.

И даль, и забытое рядом,
Что солнце, что тень - не понять.
Пропавшие боги вернулись позора и славы искать.

Вот, на мой взгляд, лучшие лекссианские стихи, - ни до, ни после, ни теперь, равных им нет. Это стихи, с которых началось моё лекссинство...


В тоске

Лаская крышку криогроба
Мечтаю я к тебе прильнуть.
Ну почему же мы не можем
Замерзнуть вместе и уснуть?

Ты спишь... Бродя по коридорам,
Увы, тебя не встретить мне.
И ты, и я (хотя вне гроба)
Живем, как будто бы в тюрьме.

К чему мне чувства и желанья?
Коль их не удовлетворить...
Не лучше ль силовой мне кабель
К вискам приставить, все забыть.

Забыть, как вместе мы летели
Сквозь ширь вселенной, сквозь Ядро.
Казалось, что еще немного –
Придет любовь, придет Оно!

Оно – то чувство, что нас греет,
Что нас навек соединит,
Надежду в лучшее лелеет
И от опасности хранит.

Увы, напрасны ожиданья –
Тебя никак не пробудить.
К чему напрасные страданья...

Эх, чем бы мне себя убить?

3.10.05
(с) ГорЫн

Мы с Лейком даже сделали на них видео. Вот оно

http://www.youtube.com/watch?v=z1__m2uXcJE

Solncelucky, могла бы уже и озвучить :).

Давай, дурак, вставай,
Сотри с их лиц улыбки.
Покажи им, что через край,
И где золотые рыбки.
Ой, вам бы здесь побывать!
И вам же здесь умереть...
Пора уже воевать
Или хотя бы спеть.
Нужна ли тебе война?
А возможен ли снова покой?
Тебя послали на
Потому что ты другой,
Потому что все не так,
Конкретно мимо кассы,
А ты типичный дурак,
Представитель последний расы.
Умри уже, мальчик, сам
Не искушай, типа, бога.
Ой, вам бы здесь побывать
И выжить хотя бы немного.

Это стихотворение Глеба Самойлова, он, кстати, тоже является фанатом Лексса.

Он в разуме,
Отваги полный,
Лишь только прилегал
К рулю,
Чтобы об мыс
Дробились волны,
Простор давая
Кораблю. (отрывок из Капитана Земли. Есенин)

Мне повстречался дьяволенок,
Худой и щуплый - как комар.
Он телом был совсем ребенок,
Лицом же дик: остер и стар.

Шел дождь... Дрожит, темнеет тело,
Намокла всклоченная шерсть...
И я подумал: эко дело!
Ведь тоже мерзнет. Тоже персть.

Твердят: любовь, любовь! Не знаю.
Не слышно что-то. Не видал.
Вот жалость... Жалость понимаю.
И дьяволенка я поймал.

Пойдем, детеныш! Хочешь греться?
Не бойся, шерстку не ерошь.
Что тут на улице тереться?
Дам детке сахару... Пойдешь?

А он вдруг эдак сочно, зычно,
Мужским, ласкающим баском
(Признаться - даже неприлично
И жутко было это в нем) -

Пророкотал: "Что сахар? Глупо.
Я, сладкий, сахару не ем.
Давай телятинки да супа...
Уж я пойду к тебе - совсем".

Он разозлил меня бахвальством...
А я хотел еще помочь!
Да ну тебя с твоим нахальством!
И не спеша пошел я прочь.

Но он заморщился и тонко
Захрюкал... Смотрит, как больной...
Опять мне жаль... И дьяволенка
Тащу, трудясь, к себе домой.

Смотрю при лампе: дохлый, гадкий,
Не то дитя, не то старик.
И все твердит: "Я сладкий, сладкий..."
Оставил я его. Привык.

И даже как-то с дьяволенком
Совсем сжился я наконец.
Он в полдень прыгает козленком,
Под вечер - темен, как мертвец.

То ходит гоголем-мужчиной,
То вьется бабой вкруг меня,
А если дождик - пахнет псиной
И шерстку лижет у огня.

Я прежде всем себя тревожил:
Хотел того, мечтал о том...
А с ним мой дом... не то, что ожил,
Но затянулся, как пушком.

Безрадостно-благополучно,
И нежно-сонно, и темно...
Мне с дьяволенком сладко-скучно...
Дитя, старик,- не все ль равно?

Такой смешной он, мягкий, хлипкий,
Как разлагающийся гриб.
Такой он цепкий, сладкий, липкий,
Все липнул, липнул - и прилип.

И оба стали мы - едины.
Уж я не с ним - я в нем, я в нем!
Я сам в ненастье пахну псиной
И шерсть лижу перед огнем... (Дьяволёнок. Гиппиус)

Когда, изнемогши от муки,
Я больше ее не люблю,
Какие-то бледные руки
Ложатся на душу мою.

И чьи-то печальные очи
Зовут меня тихо назад,
Во мраке остынувшей ночи
Нездешней мольбою горят.

И снова, рыдая от муки,
Проклявши свое бытие,
Целую я бледные руки
И тихие очи ее. (Гумилёв. Всегда напоминало про Зев и Кая)

Мне грустно... Подожди... Рояль,
Как будто торопясь и споря,
Приоткрывает окна в даль
Грозой волнуемого моря.

И мне, мелькая мимо, дни
Напоминают пенной сменой,
Что мы — мгновенные огни —
Летим развеянною пеной. (Белый. Карма)